Читать книгу - "Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ] - Алексей Ивакин"

Рита промолчала. В памяти ее снова всплыла черная лужа, густо растекавшаяся по полу, заливавшая каждую трещинку в досках.

Она и винтовку-то у Ежа выпросила тогда, чтобы не вспоминать этот глухой звук удара затылком об пол. Заглушить пыталась. Только виду не показывала. Боялась показать страх…

С другой стороны, как бы она – Маргарита Малых – обычный педагог из Дома детского творчества, ведущая фотокружок для школьников двадцать первого века – как бы она повела себя в это ситуации? Когда ты голодная и уставшая, брошенная и никому не нужная попадаешь в руки немцам – и они предлагают тебе на выбор. Или убить или быть убитой. Страшно? Незнакомо… И даже знать не хочется…

– Какое число сегодня? – неожиданно спросила она.

– Так вроде девятое. А что? – подал голос Валера.

– День Победы сегодня. Будущей. Скажите мне, Кирьян Васильевич, вот еще пару месяцев и генерал советский немцам сдастся. Власов Андрей Андреевич. В окружение он попал. Любанская, так называемая, операция. Пытались блокаду Ленинграда прорвать. И сами в мешок попали. Дело не в этом. А в том, что он стал с немцами сотрудничать. Армию организовали. Русскую Освободительную. С трехцветным флагом.

Дед попытался сказать что-то, но Рита остановила его:

– А некоторые бывшие белогвардейцы тоже стали против России… против коммунистов воевать. Краснов, Шкуро… Краснов даже официально обратился к белогвардейцам. Что, мол, эта война не против России, а против большевиков и атеистов, торгующих русской кровью. И Бога призвал Гитлеру помочь. Сравнил его даже с царем Александром Первым.

– С императором, – поправил дед.

– Ну, с императором…

– Не нукай. Между императором и царем, наверно, есть разница?

– Какая?

– Сама думай. И вот что я тебе скажу. Краснов всегда под немцев ложился. А Шкуре лишь бы шашкой помахать. Чем они закончили-то?

– Повесили…

– И хрен с имя… А генерал Деникин, Антон Иванович, что сказал?

– Ну… Вроде не поддержал.

– Флаг, говоришь… Флаг – это флаг. Он больше жизни, но меньше веры. Ежели под моим флагом и без спросу в мой дом они войдут – я винтовку все равно возьму.

– А если с крестом?

– Крест-то он тоже от веры зависит. Веришь, что крест – спасение, поможет всегда. Не веришь – так мимо твое спасение и пройдет.

– Как сложно все…

– Просто все. Вот твое небо. Вот твоя земля. Вот ты между ними. И делай, что желаешь. И получишь по желанию. Кто с чем приходит – тот это и получает.

После долгого молчания Валера вдруг озадаченно сказал:

– Дед, ты же Сократ!

– А енто еще кто? – удивился Кирьян Васильевич. Или сделал вид, что удивился.

Валера махнул рукой.

– Вот-то то же… – поднял палец дед – Давайте-ка оружием займемся. Почистить надо бы.

А железного барахла они и впрямь притащили немало.

До самого утра шагали – кто с двумя винтовками, кто с двумя автоматами. Дед тот вообще тащил тонькин пулемет – как ни странно "Дегтярев" – и два вещмешка. Один сзади – набитый гранатами, второй на груди – с пулеметными дисками, масленками, ремнаборами и прочими мужскими радостями. Включая три фляжки со шнапсом. Одну, правда под утро уже выпили. Когда на место пришли. Шнапс оказался, как ни странно, не очень крепким и сладким, отдающим черешней. Кирьян Василич, обозвал его киршвассером и уложил всех спать, а сам остался на карауле, как он выразился. И разбудил только днем, когда зайца приволок.

И принялись они чистить.

– Оружие оно что баба! – философствовал дед. – Не погладишь – обидится. Трехлинейка она хоть и не капризная, но ласку любит. Чистить не будешь – внутри заржавеет. Пульнет, конечно, но разброс выстрела увеличится. Баба такая же. Делать все будет, но все назло и мимо. Да еще и механизмом застучит. Потому чего делать надо? Берем ершик, керосином мочим и туда-сюда, туда-сюда. Рита, видишь будто личинка у затвора? У личинки чашечка такая. Ее обязательно протри. Там из капсюля порох прорывается и газами забивает. Дерево старайся не трогать. Хрупчеет оно от керосину. А так мосинка – баба верная. Рассказывали мне про то как приемку у них делали. Сто винтовок разбирались, значицца до винтика. Детали все в кучу смешают, а потом оружие снова собирают. При контрольном отстреле на сотню сажень разброс каждой винтовки не должен был превышать уставного уровня. Иначе всю партию в несколько тысяч штук бракуют. Во как!

– А вот и мы! – перебил его Андрюшка Ежов. За спиной его стоял хмурый, даже на вид голодный Костик Дорофеев.

– Ну и хорошо. Не спал, Константин?

– Ни как нет, – отрезал тот. – И ничего подозрительного не было. Тихо.

– И вороны не гайкали?

– Даже сороки не трескотали.

– Добро. Садись кушай. А боец Ежов будет пулемет чистить.

– Я же не умею! – растерялся Еж.

– Ак ты ж вроде не в "медали за гонор", прости Господи, ну или в чего там играл-то… А на войне. А на войне чего главное?

– Чего?

– Чтобы тебя твое оружие спасло. А чтобы спасло – надо за ним ухаживать. Потому учись. И не балуй. Автомат положи!

– Да я просто глянуть хотел… – заоправдывался Ёж.

– Пулемет бери. Автоматы я сам погляжу. А ты, товарищ Дорофеев, как покушаешь – подь сюды. Задание тебе дам. Ответственное.

Костя молча кивнул, обгрызая заячьи косточки.

– Пойдешь в село. Но сиди, вначале, на околице. Сиди и смотри. Чего, кто и как. Ежели германцы есть – тикай обратно. Стрелять не вздумай. Ежели нету – посмотри – ушли ли бабы. Посмотришь – уходи обратно, опять же. Твое дело разведка. И больше ничего.

– Кирьян Василич, а у меня эта хрень лишней оказалась!

– Пружина это. Возвратно-боевая. А ты дурень. Причем безвозвратно дурень.

Костя доел свой обед, встал и сказал:

– Ну, я пошел, что ли?

– Иди. И к темноте возвращайся.

Он коротко кивнул и исчез в деревьях…

…Что такое двадцать километров для молодого, шестнадцатилетнего паренька, когда он налегке. Не считая, конечно, трехлинейки на плече да пары колотушек за поясом? И при условии, что в селе, где вчера ночью ты знатно пострелял, тебя ждет твоя любовь, Катька Логинова? Красивая…

Да ничего это расстояние не значит.

Поэтому он даже не запыхался, когда шел по селу. Кирьян старый, а потому трусоватый. Чего высиживать-то в кустах? Видно же сразу – немцев нет. Тишина… Бабы, наверно, дома сидят, глаза не кажут. Дымок вон из некоторых труб идет…

Может быть, дед-то и впрямь трусоват? Зачем бабам из села уходить? Ну пришли партизаны, постреляли. Бабы-то тут причем? Ничего им немцы не сделают.